Неточные совпадения
Художник Михайлов, как и всегда, был за работой, когда ему принесли карточки графа Вронского и Голенищева. Утро он
работал в студии над большою картиной. Придя к себе, он рассердился на жену за то, что она не умела обойтись с хозяйкой, требовавшею денег.
Работали перья писцов, и, понюхивая табак, трудились казусные головы, любуясь, как
художники, крючковатой строкой.
— Все находят, что старше. Так и должно быть. На семнадцатом году у меня уже был ребенок. И я много
работала. Отец ребенка —
художник, теперь — говорят — почти знаменитый, он за границей где-то, а тогда мы питались чаем и хлебом. Первая моя любовь — самая голодная.
— В этом же углу лежат и замыслы твои «служить, пока станет сил, потому что России нужны руки и головы для разработывания неистощимых источников (твои слова);
работать, чтоб слаще отдыхать, а отдыхать — значит жить другой, артистической, изящной стороной жизни, жизни
художников, поэтов».
Вера умна, но он опытнее ее и знает жизнь. Он может остеречь ее от грубых ошибок, научить распознавать ложь и истину, он будет
работать, как мыслитель и как
художник; этой жажде свободы даст пищу: идеи добра, правды, и как
художник вызовет в ней внутреннюю красоту на свет! Он угадал бы ее судьбу, ее урок жизни и… и… вместе бы исполнил его!
Я лег на траву и достал книжку; но я и двух страниц не прочел, а он только бумагу измарал; мы все больше рассуждали и, сколько я могу судить, довольно умно и тонко рассуждали о том, как именно должно
работать, чего следует избегать, чего придерживаться и какое собственно значение
художника в наш век.
Витберг был тогда молодым
художником, окончившим курс и получившим золотую медаль за живопись. Швед по происхождению, он родился в России и сначала воспитывался в горном кадетском корпусе. Восторженный, эксцентрический и преданный мистицизму артист; артист читает манифест, читает вызовы — и бросает все свои занятия. Дни и ночи бродит он по улицам Петербурга, мучимый неотступной мыслию, она сильнее его, он запирается в своей комнате, берет карандаш и
работает.
В полночь раздавались удары бубна в руках «дяди Володи»… Это первый сигнал.
Художники кончают
работать. Через десять минут еще бубен…
— Какой чудесный человек, не правда ли? — воскликнула Саша. — Я не видала его без улыбки на лице, без шутки. И как он
работал! Это был
художник революции, он владел революционной мыслью, как великий мастер. С какой простотой и силой он рисовал всегда картины лжи, насилий, неправды.
Он очень хорошо знал, что в нем нет
художника, нет того божьего огня, который заставляет
работать неизвестно зачем и для чего, а потому только, что в этом труде все счастье и блаженство.
Рисунки и карикатуры для журнала
художники выполняли за грошовую оплату, а Л.Л. Белянкин так иногда и совсем бесплатно
работал из любви к изданию.
Еще
работал очень долго в «Будильнике»
художник А. Левитан, брат знаменитого И.И. Левитана.
Нужно видеть, как
работали Бубнов, Гришка и другие бурлаки: это была артистическая работа, достойная кисти
художника.
Разве много таких поэтов и
художников, которые
работают шутя, как шутя, без поправок, писал, говорят, свои драмы Шекспир?
Дома у себя, в мастерской он завел опрятность и чистоту в высшей степени, определил двух великолепных лакеев, завел щегольских учеников, переодевался несколько раз в день в разные утренние костюмы, завивался, занялся улучшением разных манер, с которыми принимать посетителей, занялся украшением всеми возможными средствами своей наружности, чтобы произвести ею приятное впечатление на дам; одним словом, скоро нельзя было в нем вовсе узнать того скромного
художника, который
работал когда-то незаметно в своей лачужке на Васильевском острове.
И если
поработаю три года для себя, не торопясь, не на продажу, я зашибу их всех, и могу быть славным
художником».
При таких условиях жизнь
художника не имеет смысла, и чем он талантливее, тем страннее и непонятнее его роль, так как на поверку выходит, что
работает он для забавы хищного нечистоплотного животного, поддерживая существующий порядок.
В Америке область художественная понимается еще шире: знаменитый американский писатель Брет-Гарт [Брет-Гарт Френсис (1839–1902) — американский писатель. Речь идет о его рассказе «Разговор в спальном вагоне» (1877).] рассказывает, что у них чрезвычайно прославился «
художник», который «
работал над мертвыми». Он придавал лицам почивших различные «утешительные выражения», свидетельствующие о более или менее счастливом состоянии их отлетевших душ.
То, над чем я за границей
работал столько лет, принимало форму целой книги. Только отчасти она состояла уже из напечатанных этюдов, но две трети ее я написал — больше продиктовал — заново. Те лекции по мимике, которые я читал в Клубе
художников, появились в каком-то журнальце, где печатание их не было доведено до конца, за прекращением его.
И в самом деле, если признать, что Гонкур и покойный его брат жили только литературным интересом,
работали, как истинные
художники, и при этом больше десяти лет встречали одно равнодушие, а то так и непонимание, то станет понятно, как подобная борьба с публикой наложила не совсем мягкую и симпатичную печать на людей, принадлежащих по своему происхождению и воспитанию к консервативной сфере.
Но в том-то и особенность Толстого, что нет для него живого труда, который бы мог ему показаться дрянью, раз он захватил его душу. И вот он, —
художник, — едет за границу с специальною целью изучить постановку там школьного дела. Объезжает Германию, Швейцарию, Италию, Францию, Англию, Бельгию. Жадно, как всегда, ловит впечатления. «Я везу, — пишет он своей тетушке Т. А. Ергольской, — такое количество впечатлений, знаний, что я должен бы много
работать, прежде чем уложить все это в моей голове».
Меня всегда интересовал вопрос: как крупный писатель-художник
работает, как ему дается то, что называется письмом, пошибом. Автор «Обломова» давно уже, с самого появления этого романа, считался сам Обломовым. Про него все уверенно говорили как про человека, чрезвычайно ленивого и, главное, кропотливого. Это поддерживалось тем, что он выпускал свои произведения в такие пространные промежутки; не сделал себе привычки писать постоянно и сейчас же печатать написанное.
— Да разве я могу в этом сарае
работать? — говорит с досадой
художник. — И где я здесь взял бы натурщиков?
Между людьми нашего общества — чистыми господами в крахмаленных рубашках, чиновниками, помещиками, коммерсантами, офицерами, учеными,
художниками и мужиками нет никакой другой связи, кроме той, что мужики, работники, hands, как это выражают англичане, нужны нам, чтобы
работать на нас.